ЧТО ТАКОЕ ЧУДО?

Чудо не феномен, а явленная сущность. Чудо - это прорыв из мира благодати в мир природы, прежде всего - в душу человека. Чудо обращено к внутреннему, сокровенному в нас, к сердцу, к восхищенному разуму и, в последнюю очередь, - к глазам.

Чудо - это событие, которое кажется нам необъяснимым с точки зрения естественных законов.

Однако "невиданное" и "необычайное", "величавое" и "грозное", "пугающее" и "непонятное" – не составляют еще чуда. Понятно, что северное сияние, фосфоресцирующее море, гибнущая от пепла Помпея, страшная комета, "кровавый" дождь – изумительны, волнующи и устрашающи; и тем не менее люди, приучившие свою мысль к закономерности природных явлений, сразу воспримут все такие явления, как чудесные "не-чудеса": из природы возникающие, в природе слагающиеся, – эти явления действительно необычайны, величавы, ослепительны, потрясающи, но естественны, и того, что нужно поклонникам "чуда", в них нет. А между тем в прошедшие века люди видели в них сущее чудо. Мы чувствуем и мыслим теперь иначе: на свете есть много невиданного, изумительного, чудесного, что состаивается в ткани естества и по законам природы. А когда мы говорим о религиозном Чуде, то мы имеем в виду нечто иное.

Чудо есть нечто подлинно-сущее, вправду совершившееся, объективно-достоверное, – значит не "слух", не "вымысел", не "фантазия", не "иллюзия" и не "галлюцинация". Это достоверный "факт", состоявшийся в ткани мира и в контексте природы. Но событие это никаким действием известных нам естественных сил необъяснимо. Мы, конечно, не можем успокоиться на том, что оно вообще совсем никаких причин не имело, что оно является "беспричинным последствием", или действием "никакой силы", или достоверным событием, лишенным всяких оснований... Известных, естественных оснований, по-видимому, нет; и поэтому мы должны допустить наличность неизвестных, сверхъестественных причин, сил и оснований. Чудо и есть подлинное проявление этих сверхъестественных сил.

Но "известное" не то же самое, что "естественное"; и "неизвестное" не следует отождествлять с "сверхъестественным".

Есть множество естественных сил, причин и влияний, которые нам еще неизвестны. Человечество древних веков и не помышляло, например, о силах электричества и пара, о радиальной передаче звуков на большие расстояния, о силах, вызываемых распадом атома, о химии газов и биологии бактерий, о власти гипноза и о работе психоаналитика. Но с течением времени все соответственные, неизвестные естественные силы исследуются, познаются и становятся известными. Так было прежде; так обстоит ныне; так будет и впредь. И то, что нашим древним предкам казалось уже не "естественным", а "потусторонним", "сверхъестественным", относится нами теперь к силам и проявлениям посюсторонней природы. Грань, отделяющая "естественное" от "сверхъестественного", не неподвижна в истории человечества: она все время отступает, расширяя сферу естественного и отодвигая вдаль тот предел, который отделяет сверхъестественное. В самой природе имеется великая область таинственного, перед которой человек и ныне стоит изумленный, непонимающий и беспомощный, отнюдь не относя ее к сверхъестественному, но уповая однажды впоследствии уразуметь ее естественные формы и законы.

Установим, как нечто бесспорное, что наивное легковерие продешевляет идею чуда и что упорное и беспокойное искание чудес, как якобы "убедительных доказательств", ведет не к чуду, а к его историческим предвосхищениям и намеренным подделкам. Наивный человек, – знающий мало, и в то же время не знающий о своем незнании, – принимает за чудо все невиданное и необычное; а так как он действительно видел в жизни не много, и так как для него "необычайно" почти все, то он и воспринимает "чудо" на каждом шагу. Поэтому массовое дивование не есть признак чуда, ибо масса способна дивиться и мнимым "чудесам", и поддельным "чудесам".
(А.И. Ильин "О чудесном и таинственном")

ВИДЫ ЧУДЕС:
1. Чудеса творения.
2. Знамения милости Божией к человеку.
3. Чудеса ложные, происходящие не из божественного источника.
4. Необычные явления, объясняемые естественными причинами.
5. Фальшивки, сделанные людьми из корыстных целей, либо из гордости.

1. ЧУДЕСА ТВОРЕНИЯ.
Есть разряд событий и явлений, которые мы не называем чудесами только потому, что мы так к ним привыкли. Например, современная наука хорошо знает как зарождается человек, знает как соединяются две клетки мужского и женского организма и возникает микроскопический зародыш, который станет новым живым существом. И знаем что свойства будущего человека заложены в генах, но какая сила регулирует сочетание генов и вызывает рост и развитие невероятно сложного нового организма? Мы все знаем о законе земного притяжения, и каждый знает, что выпрыгнув в окно упадет и разобьется, но ученый-физик вряд ли сумеет дать ясное и понятное объяснение происхождения силы тяготения. Самые основные явления природы часто необъяснимы и мы не можем своими собственными человеческими усилиями, с помощью своего человеческого разума их воспроизводить. В этих явлениях проявляется участие в нашей жизни Высшей Силы, Высшего Разума - Бога.
Вера в чудо не противоречит знанию, разуму. И разум, и способность усваивать знания вложены в нас Богом. Это как бы ответственность, возложенная Богом на человека, и именно разумом мы можем понимать ограниченность этого самого разума, можем понимать, что есть силы, энергии, нам непонятные, могущие входить в нашу жизнь и влиять на нее.

Иногда мы распознаем чудесное участие Бога в нашей жизни по происходящим, совершенно чудесным совпадениям событий.

2. ЗНАМЕНИЯ МИЛОСТИ БОЖИЕИ К ЧЕЛОВЕКУ.
Церковь признает чудо как проявление Благого Промысла Божия об отдельном человеке, семье, народе и даже целом мире.
После грехопадения человек и видимый мир не оставлены Богом, и Его Любовь к падшему человеку - это тоже величайшее чудо. Кровию Своей Господь основал и утвердил Церковь и установил Таинство Евхаристии - приобщения Тела и Крови Христовых, приобщения на земле вечному Царству Божию.

«Чудеса Христовы были осязательны; они были ясны для самых простейших людей; ничего в них не было загадочного; всякий мог удобно рассмотреть их; для сомнения и недоумения, чудо ли это, или только представление чуда, не было места. Мертвые воскресали, неисцелимые средствами человеческими недуги исцелялись, прокаженные очищались, слепорожденные прозирали, немые начинали говорить; умножалась пища мгновенно для нуждавшихся в ней; волны моря и ветры утихали по одному повелительному слову, и избавлялись от смерти те, которым буря угрожала смертию; мрежи рыбарей, тщетно трудившихся в ловитве долгое время, внезапно наполнялись рыбами, послушными безмолвному голосу Господа своего. В чудесах Господа не было никакой суетности, никакого эффекта; ни одного чуда не сделано на показ человекам; все чудеса прикрывались покровом Божественного смирения. Они составляют собою цепь благодеяний страждущему человечеству». Святое Евангелие поведало нам, что фарисеи, не удовлетворяясь теми чудесами, которые совершал Господь, требовали от Него особенного чуда: "знамения с небесе" (Мк. 8, II). Требование такого знамения, сообразно с каким-то странным понятием о знамениях и чудесах, повторялось не раз, как и Господь засвидетельствовал: "род сей знамения ищет" (Мк. 8, 12). Желание "знамения с небесе" выражалось иногда и народом. Так, после чудесного умножения пяти хлебов и насыщения ими многолюдного собрания, в котором было пять тысяч мужей, за исключением жен и детей, очевидцы этого чуда, участники этой трапезы, говорили Господу: "Кое убо Ты твориши знамение, да видим и веру имем Тебе? Что делаеши? Отцы наши ядоша манну в пустыни, якоже есть писано: хлеб с небесе даде им ясти" (Ин. 6, 30—31). Для них показалось недостаточным дивное размножение хлебов в руках Спасителя: оно совершилось с тишиною, со святым смирением, которым были проникнуты все действия Богочеловека, а им нужно было зрелище, им нужен был эффект. Им нужно было, чтоб небо покрылось густыми облаками, чтоб возгремел гром и засверкала молния, чтоб хлебы попадали из воздуха. Такой же характер имело требование чуда от Богочеловека иудейскими архиереями и народными начальниками, когда Богочеловек благоволил быть вознесенным на крест. "Архиерее ругающеся с книжники и старцы и фарисеи, глаголаху: иныя спасе, Себе ли не может спасти? Аще Царь Израилев есть, да снидет ныне с креста, и веруем в Него" (Мф. 27, 41—42). Они признают чудеса, совершенные Господом, чудесами, и вместе насмехаются над ними; насмехаясь, отвергают их; отвергая чудеса, дарованные милосердием Божиим, требуют чуда по своему сочинению и усмотрению, чуда, которым, если б оно совершилось, уничтожилась бы цель пришествия на землю Богочеловека, не последовало бы искупления человеков. Между желавшими видеть от Господа чудо, которым намеревалось потешиться легкомыслие, любопытство, безрассудство, является и Ирод (Лк. 23, 8). Этому нужно было знамение для приятного препровождения времени; не получив желаемого, он осыпал Господа насмешками, тем и доставил себе минуту развлечения. Что значит — общее требование чудес от Богочеловека, высказанное людьми столько разнообразного направления, требование, соединенное с пренебрежением поразительных чудес, соделанных Богочеловеком? Такое требование — выражение понятий плотского мудрования о чудесах. Что такое плотское мудрование? Это — образ мыслей о Боге и о всем духовном, заимствованный человеком из его состояния падения, а не из Слова Божия. В помощь слову Божию даны Божии чудеса. Чтоб человеки поняли и приняли духовный дар, усматриваемый одними душевными очами, Господь присоединил к духовному, вечному дару подобный ему дар, дар временный, телесный: исцеление телесных болезней человеческих. Грех служит причиною всех недугов в человеке, и душевных и телесных, служит причиною временной и вечной смерти. Господь, явив Свою власть над последствиями греха в телах человеческих, явил этим власть Свою над грехом вообще. Плотское мудрование не видит ни душевных недугов, ни вечной смерти: но недуги телесные и смерть тела оно видит, оно признает их, они очень действуют на него, озабочивают его. Господь, исцеляя единым словом, единым повелением всех больных, воскрешая мертвых, повелевая нечистым духам, явил власть Свою, явил власть Бога над человеком, над грехом, над падшими духами, явил очевидно для телесных чувств, для самого плотского мудрования.
Исцеленные Богочеловеком снова заболели, и также умерли: здравие возвращено им было только на срок, а не навсегда. Излиты временные и вещественные благодеяния в знамение благодеяний вечных и духовных. Видимые дары были раздаваемы человекам, порабощенным чувственности, чтоб они уверовали в существование даров невидимых, и приняли их. Знамения извлекали из пропасти неведения и чувственности, приводили к вере: вера сообщала познания о благах вечных и внушала желание приобрести их.
Свт. Игнатий Брянчанинов

Отдельные благодатные знамения могут быть явлены как Церкви в целом (например, схождение Благодатного Огня на Гроб Господень в Великую Субботу), так и человеку лично, когда они являются фактом сокровенной, внутренней жизни человеческой души (обращение к вере в Бога, например). Хотя чудеса, бывает, и помогают обрести веру, они не могут служить ее основанием.

Толпа ищет "чуда" потому, что она без "чуда" не верует или верует плохо. Ей нужен эффект силы и власти, потому что она не имеет органа для совершенства и достоинства. Она добивается "физического" знамения именно потому, что духовное знамение мало говорит ей. Она торопится прорваться к "чуду", не понимая, что чудо может оказаться на самом деле – фантасмой, подделкой, просто редкостным феноменом природы или прямым соблазном и искушением. 

В самом деле, религиозный человек ищет совсем не "удивительного" или "необычайного": он ищет Бога и путей к Нему. Конечно, если его религиозный опыт находится в своей начальной и низшей стадии, – то он по своей наивности думает, что все "необычайно-необъяснимое" ведет именно к Богу. Но по существу он прав в том, что самое чудесное есть Бог; что Бог есть главное, а может быть и единственное Чудо, – подлинно-сущее, ничем не объяснимое, сверхъестественное и всесовершенное. Надо только помнить, что необъяснимые для человека события – совсем не всегда ведут Богу и что истинное Чудо дается не любопытному и доверчивому наблюдению, а духовному созерцанию: чтобы верно узнать его, надо воспринять его духом. А это значит – "дух" и "духовное созерцание", – это открывается человеку далеко не сразу.

Религиозное желание Чуда может скрывать за собой действительную жажду Бога, потребность непосредственно, осязательно и очевидно удостовериться в Его бытии и действии. И это понятно. Ибо в самой основе религиозности лежит это чаяние и даже больше – эта тихая уверенность, что чудо бытия Божия реально, что оно может быть с очевидностью удостоверено и что всюду, где Бог, там и Чудо... Но только идея "чуда" у наивных и религиозно-неискушенных людей оказывается примитивной и подверженной всяким искажениям. У них нет духовного критерия и духовной идеи Чуда. Поэтому они считают, что "учение" и "святость" людей должны быть "удостоверены" совершением "чудес", тогда как на самом деле совершаемые чудеса должны быть оправданы боговдохновенностью учения и удостоверены несомнительной праведностью человека. Святой не узнается по чудесам. Это есть заблуждение и соблазн. И там, где люди превращают "чудо" в критерий личной святости или в критерий истинности учения, – там все заполняется истерическим легковерием и пустоверием, там появляется множество подделок, фокусников и обманщиков. В религии главное есть дух, а не чудо. Дух и без чуда светит и учит. Бог велик и не в "чудесах". Не "чудесное" – тоже чудес но; но увидеть это может только духовное око. Множество праведных и святых людей с признанным учительным авторитетом не совершали чудес. Но чудо без духа всегда будет сомнительным и соблазнительным.

Поэтому христианин, признающий Христа лишь по Его чудесам, еще не нашел к Нему верной, духовной дороги: ибо чудеса Его не были Его главным делом в Его земной жизни и в истории человечества; они были только естественным проявлением Его любви к страдающим, и властным действием Его духа, выражавшего Себя не столько в исцелениях, сколько в богочеловеческом бытии, в слове, в учительном откровении, в крестной смерти и воскресении. Он Сам был (как Бог во плоти) величайшим Чудом, несравненно большим всех тех чудес, из-за которых народ стекался к Нему, и которые в глазах народа подтверждали Его высшую миссию.

Согласно этому не следует думать, что Бог велик только в "чудесах", т.е. в единичных, естественно-необъяснимых событиях, свидетельствующих о Его власти над природой мира и человека. По мере того, как религиозный опыт обогащается, крепнет и углубляется – человек постигает несравненно большее и величавое; и приучается, отнюдь не отвергая единичных чудес божественного происхождения, сосредоточиваться духом на ином, величайшем.

Чем богаче и глубже религиозный опыт человека, тем более он имеет различных путей, ведущих его к Богу. И каждый раз, как он воспринимает Божий луч, он испытывает его творческую силу и говорит о чуде, т.е. о проявившейся в мире власти Божией. Именно поэтому он не ищет нарочитых "чудес", которые он испытывает, как своего рода религиозные "эксперименты", или как попытки "ввести Бога в искушение", как посягание "рода лукавого и прелюбодейного", как желание маловера "проверить" Бога и не уверовать в Него даже после этой "проверки". Человек с богатым религиозным опытом испытывает чудо, как нечто духовно-естественное во всей его видимой сверхъестественности. Кто раз коснулся духом Бога, тот испытал уже сущее чудо; испытав его, он вострепетал, и умолк, и в известном смысле "охладел" для всего, что не есть чудо. Кто, раз помолившись, "получил по молитве своей", тот пережил "настоящее чудо" в своей личной жизни. Ибо исполнившаяся молитва уже содержит в себе все признаки истинного чуда. И тот, кто раз это пережил, тому открыт доступ к новым и новым чудесам. Эти чудеса нисколько не колеблят чувства естественной закономерности: духовное созерцание Бога, молитва и опыт исполнившейся молитвы доступны всякому ученому и естествоведу; они не прекратят его исследований, но углубят их, придавая им значение следования духом по следам Божьего творения. И вот, именно такая идея Чуда, неоспоримая и не устаревающая, примирит богословие с наукой. Но эта идея требует духовного опыта и духовного видения.

Такая идея чуда не только расширяет и углубляет идею естественной закономерности, но, строго говоря, снимает грань между естественным и сверхъестественным. Ибо, с одной стороны, все естественное осмысливается как "действие" или "проявление" сверхъестественного, и притом именно божественного творчества, так что веяние Духа Божия воспринимается и в ландыше, и в опылении цветов, и в вечерней заре, и в плеске волн, и в зачатии человека, и в горном кряже, и в строе планет.
(А.И. Ильин "О чудесном и таинственном")

3. Чудеса ложные, происходящие не из божественного источника.
Вера не может строиться на чуде. Те, кто всякое необычное событие, причин которого они не видят, готовы возвести в ранг чуда, чаще всего бывают прельщены бесовскими лжечудесами.
Это может быть эффектное «знамение с небесе», а могут быть, на первый взгляд, реальные события, совершенные падшими ангелами как пародия на божественные чудеса с помощью тварных энергий: временные исцеления с последующим разрушением здоровья, истечение жидкости, имеющей вид крови или мира, спектакль с «изгнанием» демонов. Цель - обман и погибель человека. Они бывают иллюзорны, временны и лживы и имеют катастрофические последствия: могут привести к полному разрушению психики и даже гибели человека.
4. Необычные явления, объясняемые естественными причинами.
5. Фальшивки, сделанные людьми из корыстных целей, либо из гордости.
Эту категорию «чудес» можно бы совсем не брать в расчет, если бы часть доверчивых прихожан, увлеченных чудоверием, не становилась легкой добычей разного рода шарлатанов, сознательных сатанистов, либо людей, находящихся в такой стадии прелести, что они готовы на лжесвидетельство перед Богом.